Неточные совпадения
Но их было десятка два, пятеро играли в карты, сидя за большим рабочим столом, человек семь окружали игроков, две растрепанных головы торчали на краю приземистой печи, невидимый, в углу, тихонько, тенорком напевал заунывную песню, ему подыгрывала гармоника, на
ларе для теста лежал, закинув
руки под затылок, большой кудрявый человек, подсвистывая песне.
Только к центру, там, где находится и базарная площадь, город становится как будто люднее и принимает физиономию торгового села. Тут уже попадаются изредка каменные дома местных купцов,
лари, на которых симметрически расположены калачи и баранки, тут же снуют приказные, поспешающие в присутствие или обратно, и, меланхолически прислонясь где-нибудь у ворот, тупо посматривают на базарную площадь туземные мещане, в нагольных тулупах, заложив одну
руку за пазуху, а другую засунув в боковой карман.
Косяков уже шагал по двору. Ночь была светлая, и Косяков боязливо оглядывался в сторону дома, точно боялся какой засады. Вот и знакомый старый
ларь. Сняв осторожно замок и накладку, Косяков еще раз оглянулся кругом и по пояс опустился в глубокий
ларь, где долго шарил
руками в овсе, прежде чем ущупал заветный узелок. Достав узелок из
ларя, Косяков вернулся с ним в Зотушкин флигелек, проверил там деньги и передал Зотушке ту самую жилку, которую когда-то привез Михалко из Полдневской от Маркушки.
— Как она меня!.. — с изумлением продолжал он через несколько секунд, оставаясь в старой позе, на
ларе, на коленях и упираясь
руками в пологий подоконник. — В полицию попала… пьяная… с каким-то чертом. Скоро как порешила! — Он глубоко вздохнул, слез с
ларя, сел на мешок, обнял голову
руками, покачался и спросил меня вполголоса...
Боль, обида, гнев звучали в этом возгласе. У него выступил пот на лбу и глаза странно расширились. Он соскочил с
ларя, высокий и возбужденный, остановился против меня, положил мне
руку на плечо и громко, торопливо заговорил...
Сидя на
ларе против меня и обняв свои колени
руками, он положил на них подбородок так, что его борода закрыла ему ноги, и смотрел на меня жадными, странно горевшими глазами из-под сурово нахмуренных бровей.
Работал он артистически. Нужно было видеть, как он управлялся с семипудовым куском теста, раскатывая его, или как, наклонившись над
ларем, месил, по локоть погружая свои могучие
руки в упругую массу, пищавшую в его стальных пальцах.
Он даже головой замотал в подтверждение своего тоскливого «не могу», встал с
ларя и, обеими
руками ероша бороду, начал, низко опустив голову и отплевываясь, шагать по пекарне.
Вместо стола стоял длинный, закрытый со всех сторон
ларь; сидя за ним, нельзя было просунуть ног вперед, — приходилось все время держать их скорченными, причем колени больно стукались об углы и выступы резного орнамента, а к тарелке нужно было далеко тянуться
руками.
— Вы бы спросили, ел ли еще нынче Сашка-то что-нибудь. Что ж, бейте, коли вам собака дороже человека, — проговорил Сашка. Но тут же получил такой страшный удар кулаком в лицо, что упал, стукнулся головой о перегородку и, схватясь
рукой за нос, выскочил в дверь и повалился на
ларе в коридоре.
Подписано имя
Лары, но
рука не ее.
— Что ты, бог с тобою,
Лара, есть ли о чем говорить! — отвечала Синтянина, подавая ей обе
руки, из которых она только до одной коснулась слабою, дрожащею
рукой, вытянув ее с усилием из-под одеяла.
В это же самое мгновенье, в другой комнате,
Лара, упершись одною
рукой в бледный лоб Подозерова и поднимая тоненьким пальцем его зеницы, другою крепко сжала его
руку и, глядя перепуганным взглядом в расширенные зрачки больного, шептала...
В эту минуту на фронтоне дома пробило восемь часов. Висленев при первом звуке этого боя побледнел и хотел вынуть свои часы, но, взглянув на Бодростину, остановился, удержав
руку у сердца. В это же мгновение и в комнате
Лары послышался тревожный дребезжащий звон колокольчика.
— Слышите ли вы, слышите ли, что я говорю вам? — добивалась шепотом
Лара, во всю свою силу сжимая
руку больного и удерживая пальцами другой
руки веки его глаз.
Но Жозеф вместо ответа сжал на груди
руки и умолял
Лару ради его выслушать, что ей хочет сказать Горданов.
В этом и не было ошибки: тотчас по уходе Синтяниной
Лара, едва держась на ногах, вышла из комнаты и через час возвратилась вся бледная, расстроенная и упала в кресло, сжимая
рукой в кармане блузы небольшой бумажный сверточек.
И Форова повернулась и пошла.
Лара ее догнала в зале и, схватив тетку за
руку, сама потупилась.
Лара вздрогнула при этой внезапности и, взяв Глафиру за
руку, прошептала...
И, взяв из
рук Горданова письмо к
Ларе, безмолвно удалился.
Лара похитила этот яд с тем, чтоб устранить преступление, но, решась на этот шаг, она не имела силы владеть собою, и потому, когда к ней заглянул в двери Горданов, она сразу почувствовала себя до того дурно, что тот бросился, чтобы поддержать ее, и без умысла взял ее за
руку, в которой была роковая бумажка.
— Ну, помнишь, ведь я обещал тебе, что я буду помогать и даже определил тебе триста рублей в год, но мне, дружочек
Лара, так не везет, — добавил он, сжимая
руку сестре, — мне так не везет, что даже одурь подчас взять готова! Тяжко наше переходное время! То принципы не идут в согласие с выгодами, то… ах, да уж лучше и не поднимать этого! Вообще тяжело человеку в наше переходное время.
Лара отвергнула услуги генеральши, желавшей быть при ее туалете, и Александра Ивановна, принимая в передней из
рук Подозерова свою шаль, сказала ему...
«Все это кончится, — думала она, — он женится на
Ларе, и тогда…» Она задрожала и, хрустнув хладеющими
руками, прошептала: «О боже, боже!
На дворе уже была ночь, звезды сияли во все небо, ветер несся быстрою струей вокруг открытой платформы и прохлаждал горячечный жар майорши, которая сидела на полу между ящиками и бочками, в коленях у нее помещался поросенок и она кормила его булочкой, доставая ее из своего узелочка одною
рукой, меж тем как другою ударяла себя в грудь, и то порицала себя за гордыню, что сердилась на
Лару и не видалась с нею последнее время и тем дала усилиться Жозефу и проклятому Гордашке, то, подняв глаза к звездному небу, шептала вслух восторженные молитвы.
— Почему? — прошептала
Лара и, еще крепче сжав его
руку, добавила...
Лара просунула дрожащую
руку под изголовье, достала оттуда отрезанный рукав мужской сорочки и, подавая его своей собеседнице, молвила: «вот она, кровь, за меня пролитая».
Лариса сидела на кровати, пред печкой, которая топилась, освещая ее лицо неровными пятнами;
руки ее потерянно лежали на коленях, глаза смотрели устало, но спокойно. Она переменилась страшно: это были какие-то останки прежней
Лары. Увидя Синтянину, она через силу улыбнулась и затем осталась бесчувственною к волнению, обнаруженному генеральшей: она давала ласкать и целовать себя, и сама не говорила ни слова.
Ларисе еще представлялась полная возможность тихо разбудить тетку, но она этого не сделала. Мысль эта отошла на второй план, а на первом явилась другая.
Лара спешною
рукой накинула на себя пеньюар и, зайдя стороной к косяку окна, за которым метался Горданов, тихо ослабила шнурок, удерживавший занавеску.
Поводом к этому было письмо Павла Николаевича, принесенное
Ларе в конвертике, надписанном
рукой ее брата.
— Пустите меня! нас непременно увидят… — чуть слышно прошептала
Лара, в страхе оборачивая лицо к двери теткиной комнаты. Но лишь только она сделала это движение, как, обхваченная
рукой Горданова, уже очутилась на подоконнике и голова ее лежала на плече Павла Николаевича. Горданов обнимал ее и жарко целовал ее трепещущие губы, ее шею, плечи и глаза, на которых дрожали и замирали слезы.
Лара крепко сжала
руку Синтяниной и, приложив палец к своим губам, шепнула: «слушай!».
Синтянину она не пригласила к себе и даже не спросила у нее ни о ком и ни о чем… Глядя на
Лару, по ее лицу нельзя было прочесть ничего, кроме утомления и некоторой тревоги. Она даже видимо выживала от себя Синтянину, и когда та с Форовым встали, она торопливо пожала им на пороге
руки и тотчас же повернула в двери ключ.
Лара схватила ее
рукой и, привлекши к себе, прошептала: «Придвинься ближе. Он говорит, стрелялся за меня, все вздор… Его
рука здорова, как моя, я это видела и вот…»
—
Лара! Фея
Лара! — воскликнул он, протягивая
руки к лучам месяца, только что выплывшего из-за туч. — Явись ко мне!